Сказки. ЗОЛОТОЙ БАШМАЧОК

Жил-был старик со старухой. У старика, у старухи было две дочери. Старик однажды поехал на посад и купил там одной сестре рыбку и другой тоже рыбку. Старшая скушала свою рыбку, а младшая пошла на колодец и говорит:

- Матушка рыбка! Скушать ли тебя или нет?

- Не кушай меня;- говорит рыбка,- а пусти в воду; я тебе пригожусь. Она спустила рыбку в колодец и пошла домой. Старуха очень не любила своей младшей дочери. Она нарядила сестру ее в самое лучшее лопотьё и пошла с ней в церковь к обедне, а младшей оставила две меры ржи и велела ей вычистить до прихода из церкви.

Девушка пошла за водой, сидит у колодца и плачет; рыбка выплыла наверх и спрашивает ее: О чем ты, красная девица, плачешь?

- Как же не плакать мне? - отвечает ей красная девица. Мать нарядила сестру-мою в самое лучшее лопотьё, ушла с ней к обедне, а меня оставила дома и велела вычистить две меры ржи до прихода своего из церкви! Рыбка говорит:

- Не плачь, ступай, наряжайся да поезжай в церковь; будет рожь вычищена!

Она нарядилась, приехала к обедне. Мать не могла ее опознать.

Обедня зачала отходить, девушка уезжает домой; мать тоже приходит домой и спрашивает:

Что ты, дура, вычистила ли рожь?

- Вычистила,- отвечает она.

- Что у обедни была за красавица! - говорит мать. Поп не поет, не читает - все на нее глядит; а ты, дура, взгляни-ка на себя, в чем ходишь! Хоть не была, да знаю! - говорит девица.

- Где тебе знать? - сказала ей мать. На другой раз мать нарядила старшую дочь свою в самое лучшее лопотьё, пошла с ней к обедне, а младшей оставила три меры ржи и говорит:

- Покамест я молюсь богу, ты вышестай рожь. Вот она и пошла к обедне, а дочь пошла по воду к колодцу; села у колодца и плачет. Рыбка выплыла наверх и спрашивает:

- О чем, красна девица, плачешь?

- Как же не плакать,- отвечает ей красна девица,- мать нарядила сестру мою в самое лучшее лопотьё, пошла с ней к обедне, а меня оставила дома и велела вычистить три меры ржи до прихода своего из церкви. Рыбка говорит:

- Не плачь, ступай, наряжайся да поезжай за ней в церковь; рожь вычистится! Она нарядилась, приехала в церковь, стала богу молиться. Поп не поет, не читает - все на нее глядит! Обедня зачала отходить. Был в то время у обедни той стороны царевич; красна девица наша больно ему приглянулась; он захотел узнать: чья этакая? Взял да и бросил ей под башмак смолы. Башмак остался, а она уехала домой.

- Чей башмак,- говорит царевич,- ту замуж возьму! Башмак-то был весь вышит золотом. Вот и старуха пришла домой.

- Что там была за красавица! - говорит она. Поп не поет, не читает - все на нее смотрит; а ты, дура, посмотри-ка на себя: что эка за оборванка! А в ту пору царевич по всем· волостям искал девицу, что потеряла башмак, никак он не мог  найти, чтоб башмачок был впору. Он пришел к старухе и говорит:

- Покажи-ка ты свою девку, ладен ли будет башмак ей?

- Дочь моя замарает башмак,- отвечает старуха. Пришла красна девица; царевич примерил ей башмак-башмак ей ладен. Он взял ее замуж; стали они жить да поживать да добра наживать.

я там был, пиво пил, по губам текло, в рот не попало. Дали мне синь кафтан, ворона летит да кричит:

- Синь-кафтан! Синь кафтан! Я думаю! «Скинь кафтань - взял да и скинул. Дали мне колпак, стали в. шею толкать. Дали мне красные башмачки, ворона летит да кричит:

- Красные башмачки! Красные башмачки! я думаю: «Украли башмячки - взял да и бросил.

Сказки. МОРОКА

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был матрос; служил царю верно, вел себя честно, потому и начальство его знало. Отпросился он раз с корабля походить по городу, надел свой парусник и пошел в трактир; сел за стол и потребовал себе вина и закусок: ест, пьет, прохлаждается! Уж рублей на десять набрал, а все не унимается: то того, то другого спрашивает. Послушай, служба,- говорит ему половой,-набираешь ты много, а есть ли у тебя чем рассчитываться?

- Эх, братец, о деньгах, что ли, сумневаешься? Да у меня денег куры не клюют. Тотчас вынул из кармана золотой, бросил на стол и говорит:

- На, получай! Половой взял золотой, высчитал все, как следует, и приносит сдачу; а матрос ему:

- Что там за сдача, братец! Возьми себе на водку. На другой день опять отпросился матрос, зашел в тот же трактир и прогулял еще золотой; на третий день то же, и стал он ходить туда, почитай, каждый день и все платит золотыми, а сдачи не берет, дарит половому на водку. Стал замечать за ним сам трактирщик, и пришло ему в сомнение: «Что бы это значило? Матросишка - так себе, а поди как сорит деньгами! Полную шкатулку золота натаскал! .Жалованье мне ихнее известно, небось - не раскрутишься! Верно, он где ни на есть казну обобрал; надо начальству про то донести; не ровен час - еще в такую беду попадешь, что после и не разделаешься, а пожалуй, и в Сибирь угодишь». Вот и доложил трактирщик офицеру, а тот довел до самого генерала. Генерал потребовал к себе матроса.

- Признавайся,- говорит,- по совести, отколь золото брал? Да этого золота во всякой помойной яме много!

- Что ты врешь?

- Никак нет, ваше превосходительство! Не я вру, а трактирщик; пусть покажет он то золото, что от меня получил. Сейчас принесли шкатулку, открыли, а она полнехонька костяшек.

- Как же, братец; ты платил золотом, а очутились костяшки? Покажи, как ты сделал это?

- Ах, ваше превосходительство! Ведь нам смерть приходит ... Глядят, а в окна и в двери так вода и хлынула; все выше дд. выше, уж под горло подступает.

- Господи! Что же теперь делать? Куда деваться? - спрашивает с испугу генерал. А матрос в ответ:

- Коли не хотите тонуть, ваше превосходительство, так полезайте ,за мной в трубу. Вот и полезли, взобрались на крышу, стоят и смотрят во все стороны; целый город затопило! Такое наводнение, что в низких местах совсем домов не видать; а вода прибывает да прибывает.

- Ну, братец,- говорит генерал,- верно, и нам с тобой не уцелеть!

- Не знаю; что будет - то будет! «Смерть моя приходит» - думает генерал, стоит сам не свой да богу молится. Вдруг откуда ни возьмись - плывет мимо ялик, зацепился за крышу и остановился на том месте.

- Ваше превосходительство,- говорит матрос,- садитесь скорее в ялик, да поплывем; может, и уцелеем, авось вода сбудет. Сели оба в ялик, и понесло их ветром по воде; день плывут и другой плывут, а на третий стала вода сбывать, и так скоро - куда только она делась? Кругом сухо стало; вышли они из ялика, спросили у добрых людей, как слывет та сторона и далеко ль занесло их? А занесло-то их за тридевять земель, в тридесятое царство; народ все чужой, незнаемый. Как тут быть, как попасть на свою землю? Денег при себе ни гроша не имеют, подняться не на что. Матрос говорит:

- Надо наняться в работники да зашибить деньжонок; без того и думать нечего - домой не воротишься.

- Хорошо тебе, братец! Ты давно к работе привычен; а мне каково? Сам знаешь, что я генерал, работать не умею.

- Ничего, я такую работу найду, что и уменья не надо. Побрели в деревню и стали в пастухи наниматься; общество согласилось и подрядило их на целое лето: матрос пошел за старшего пастуха, а генерал за подпаска. Так-таки до самой осени и пасли они деревенскую скотину; после того собрали с мужиков деньги и стали делиться. Матрос разделил деньги поровну: сколько себе, столько и генералу. Вот генерал видит, что матрос ровняет его с собой, стал на это обижаться и говорит:

- Что ж ты меня с собой ровняешь? Ведь я - генерал, а ты -все-таки простой матрос!

- Как бы не так! Мне бы разделить на трое: две части себе взять, а с вас и одной довольно: ведь я настоящим пастухом был, а вы подпаском. Генерал осерчал и принялся всячески ругать матроса; а матрос крепился, крепился, размахнулся рукой, как толкнет его в бок:

- Очнитесь, ваше превосходительство! Генерал очнулся, смотрит - все по-старому; как был в своей комнате, так и не выходил из нее! Не захотел он больше судить матроса, отпустил его от себя; так трактирщик ни при чем и остался.